Неточные совпадения
День был ясный, настоящий весенний, с легким холодком в воздухе;
по небу с утра бродили белые волнистые облачка, обещая долгое вёдро. Но кругом не было еще зелени, и только на пригорках кое-где пробивалась свежая травка зелеными щетками. Река Причинка уже очистилась ото льда и начала разливаться в своих низких болотистых берегах, затопляя луга и низины.
Пролетело несколько Косяков диких уток; где-то печально кричали журавли.
Весть, что еврейская просьба об освобождении их от рекрутства не выиграла, стрелою
пролетела по пантофлевой почте во все места их оседлости. Тут сразу же и
по городам, и
по местечкам поднялся ужасный гвалт и вой. Жиды кричали громко, а жидовки еще громче. Все всполошились и заметались как угорелые. Совсем потеряли головы и не знали, что делать. Даже не знали, какому богу молиться, которому жаловаться. До того дошло, что к покойному императору Александру Павловичу руки вверх все поднимали и вопили на
небо...
На улице — тихо и темно.
По небу быстро летели обрывки туч,
по мостовой и стенам домов ползли густые тени. Воздух был влажен, душен, пахло свежим листом, прелой землёй и тяжёлым запахом города.
Пролетая над садами, ветер шелестел листвой деревьев — тихий и мягкий шёпот носился в воздухе. Улица была узка, пустынна и подавлена этой задумчивой тишиной, а глухой грохот пролётки, раздававшийся вдали, звучал оскорбительно-нахально.
Пролетело Рождество. Промчалась масленица. Заиграло солнышко на поголубевшем по-весеннему
небе. Быстрые ручьи побежали
по улицам, образуя лужи и канавы… Снег быстро таял под волшебным веяньем весны. В воздухе носилось уже ее ароматное веяние.
По небу пролетело несколько блестящих метеоров.
В тую пору одинокий кавказский черт по-за тучею
пролетал,
по сторонам поглядывал. Скука его взяла, прямо к сердцу так и подкатывается. Экая, думает, ведьме под хвост, жисть! Грешников энтих как собак нерезаных, никто сопротивления не оказывает, хочь на проволоку их сотнями нижи. Опять же, кругом никакого удовольствия: Терек ревет, будто верблюд голодный, гор наворочено до самого
неба, а зачем — неизвестно… Облака в рог лезут, сырость да серость, — из одного вылетишь, ныряй в другое…
Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимою быстротой
пролетев неизмеримые пространства
по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном
небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами.